Приветствую Вас Гость

Главная | Боевой листок - Форум | Регистрация | Вход | Пятница, 29.03.2024 05:34
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: Злой, Миротворец, MOONLIGHT  
Форум » Форумы команд » Восточный блок » ЯрМак » Боевой листок (Творчество)
Боевой листок
МиротворецДата: Вторник, 26.11.2013, 09:41 | Сообщение # 1
Название команды:
ЯрМак
Сообщений: 2043
Замечания: ±
Статус: Оффлайн

В помещении казармы было жарко. Сквозь настежь открытые окна не прорывался даже лёгкий ветерок, способный разогнать это пекло. С улицы, со стороны плаца доносились звуки шагов, чьи-то голоса и лай непонятно как попавшей не плац собаки. Если бы не всё это, можно было бы подумать, что время вообще остановилось.
Майор лежал на верхнем ярусе одной из кроватей, голый по пояс и нагло курил, выпуская дым к потолку.
- Слышь, Антоха. – С другого конца помещения до майора донёсся голос. – А ты бы чего щас больше всего хотел?
Майор поднялся, и посмотрел в сторону говорившего, положив голову на руку. Несколько секунд он молчал, видимо размышляя над тем, что ответить.
- Квасу. – Протянул он и снова завалился на подушку.
- Это да.
В казарме снова повисла тишина. Однако, длилась она недолго.
Дверь в помещение открылась, внутрь буквально ввалился посыльный.
- Товарищ майор, товарищ капитан, вас срочно в инструктажную.
***
В инструктажной было ещё жарче, чем в казарме. Несмотря на то, что вентиляторы натужно гудели лопастями, никакой прохлады они создать не могли, а только гоняли по помещению горячий воздух.
Майор и капитан, только что пришедшие, сидели на стульях, с планшетами в руках. Перед ними, у стены, находилась карта, лицом к которой стоял ещё один офицер, полковник.
- Значит так. – Полковник повернулся. – Дела как всегда. В квадрате 36-11, вкисла разведгруппа, уже почти – полковник кинул взгляд на часы, - двадцать минут как идёт бой. Есть двухсотые. Задача проста до безобразия – обеспечить прикрытие с воздуха. Ну а по-сути, раздолбать духов к едрени матери. Вопросы?
Майор оторвал взгляд от карты в планшете.
- Что у духов с тяжёлым? На «Стрелы» не напоремся?
- Данных нет. Пулемёты – точно, РПГшки вас не достанут, а с остальным – глухо.
- А вертушками нельзя сработать?
- Значит нельзя. – Отрезал полковник. – Барбусов, если есть задача…
- Понял, Батя.
- Отлично. Техники уже готовят борта, загрузка ФАБами и по два блока неуправляшек. Вылет – по готовности. Удачи.

***
Майор принял из рук техника гермак и стал подниматься в кабину штурмовика.
- Иваныч, всё нормально?
- Нормально, как всегда.
- Ну и ладушки.
Фонарь кабины опустился, щёлкнули замки, отсекая все посторонние звуки. Барбусов привычным взглядом окинул приборную панель, руки пробежались по тумблерам. Разогреваясь, уверенно загудели двигатели. Майор улыбнулся. Он чертовски любил это чувство, которое посещало его перед полётом.
Самолёт покатился по рулёжке к полосе. Сзади-справа шёл «Грач» ведомого.
- Центральный, я 301-й, прошу взлёт. – Отрапортовался майор.
- Я 302-й, прошу взлёт. – Это был уже ведомый.
- 301-й, 302-й, взлёт разрешаю. Первая полоса, взлёт парой, интервал десять.
- Давай Леша, без газовки, спокойно. В воздухе на форсаж.
- Понял, командир.
Пара штурмовиков оторвалась от земли, и, заложив на правое крыло, ушла от аэродрома.
***
Летели уже минут пятнадцать. Барбусов ни на секунду не отрывал взгляда от того, что было за стеклом фонаря. Шли буквально между гор, штурмовики то и дело бросались в разные стороны, набирая высоту, или снижаясь. Торопились.
- Лёша, подходим. На каком у нас земля?
- На шестнадцатом. – Раздался голос ведомого.
Щёлкнул переключатель радиостанции.
- Разведка, я «Грач», слышите?
Ответом были только помехи и шум статики в наушниках.
- Разведка, вы там живы, мужики?
- Слышу, «Грач»! Говорит старший лейтенант…
- Да к хренам мне, какой ты там лейтенант! Подхожу к вам, сориентируй на противника, захожу с северо-восточной стороны!
Старлей не отвечал. В наушниках только что-то хрипело и было слышно стрельбу и разрывы.
- Ладно. Лёша, заходим от солнца. Ориентируемся, на первос сбрасываем ФАбы, потом НУРами работаем.
- Принял, командир.
«Грачи» резко взяли вверх, обходя очередную горку. Как только самолёты вышли за неё, перед майором открылась картина боя.
00:14:41
На противоположной горе, ближе к скату, залег десяток-полтора человек, видимо это и была разведгруппа. Метрах в пятистах напротив них, от леса перебежками наступала масса других людей, около сотни человек. Из леса, рассыпаясь по поляне, выбегали и другие.
- Держись, пехота, работаем!
- Летуны, справа сорок – пулемёты! – Голос старлея не успел затихнуть, как к самолёту майора потянулся след трассеров.
- Быстро сориентировались, с-с-суки…
Штурмовики зашли на поляну параллельно. Бомбы сорвались с пилонов практически одновременно. Майор резко потянул ручку на себя, уходя от волны, но самолёт всё-равно не слабо тряхнуло и подбросило. Вслед «Грачам» летели пули самых разных калибров, стреляли даже, кажется, из пистолетов.
- Лёша, разворот - и НУРами, отсекаем их от леса. Не зевай.
«Грачи» резко заложили вправо. Фигурки людей внизу суетливо разбегались в разные стороны, однако не забывая стрелять по самолётам из всего, что было. Паутина трассеров чертила в небе полосы, уже были попадания, правда пока ничего серьёзного.
Барбусов откинул крышку на кнопке пуска ракет. Блоки НУР зашипели, выпуская из себя ракеты, земля расцвела разрывами. Справа отстреливал свои ракеты «Грач» ведомого.
Краем глаза майор увидел длинную трассу пуль. По борту самолёта что-то очень сильно застучало, с левого крыла вылетел кусок дюраля.
- Твою ж мать!
- Командир, там «Утёс»!!!
- Понял! Давай на третий, Лёха! Земля, не молчи! Пехота, отвечай, отвечай!
Ответом были только звуки боя в наушниках.
В третий заход штурмовики отстрелили последние ракеты, однако духи внизу всё не унимались. Штурмовик майора уже принял кучу попаданий, обшивка во многих местах замялась, появились пробоины. Пока ничего критичного, но долго так продолжаться не может.
- Летуны, подмогните ещё, мужики! – проснулся голос с земли.
- Щас, разведка, щас… Лёха, давай пушками.
- Принял!
Очередная серия трассеров саданула теперь уже с правого борта. Несколько пуль попало в фонарь кабины, благо по касательной и стекло выдержало удар.
Пот заливал майору глаза. В кабине, по ощущениям, было градусов сто, не меньше. Самолёт бросало из стороны в сторону, небо и земля практически слились в глазах майора в огромное серо-зелёное пятно.
- Командир, у меня руль туго идёт. Тягу задели, сволочи.
- Понял, давай ещё заход и…
По кабине разнёсся писк. Приятный женский голос в наушниках промурлыкал:
- Внимание. Ракетная атака.
Майора прошиб холодный пот.
- Лёха, вверх, ловушки, двигатели стоп и вниз! Срываем захват!
«Грачи» натужно ревя двигателями задрали нос и поползли вверх. Из лесу к самолёту ведомого потянулся инверсионный след ракеты. Штурмовик стал рассыпать в разные стороны ИК-ловушки, но ракета не отвлекалась на них. До самого последнего момента. Заглушенные двигатели перестали давать тепло, и ракета отвернула на одну из ловушек, разорвавшись позади штурмовика.
- Блять! Задело, всё-таки!
- Лёха, домой! Домой иди!
- Я…
- Никаких! Домой, я сказал! Не дотянешь – прыгай к чёртовой матери!
Второй штурмовик тяжело развернулся и, потянув за собой дымный след, полетел от места боя.
Майор бросил самолёт вниз, зажав гашетку пушки. ВПУ залилась короткими очередями, кабину трясло, как в лихорадке. По земле побежали фонтанчики разрывов. Резко развернув штурмовик, майор пошёл ещё на один заход. По самолёту колотили пули с земли, уже реже и меньше, но всё-равно попаданий хватало. Глухо щёлкнула гашетка – закончились снаряды.
На очередной заход майор пошёл уже пустым, имитируя атаку. Штурмовки клюнул носом вниз, но падать пока не надумал. Хотя «Грач» уже принял на себя чёрт-те сколько попаданий, самолёт пока ещё держался в воздухе. Но вот сколько он ещё там продержится – это был вопрос.
Человеческих фигурок внизу стало намного меньше. Те, кто ещё мог передвигаться, тянулись к лесу, на ходу отсреливаясь, стараясь побыстрее скрыться в спасительной зелени деревьев.
- Летуны! – Проснулся голос старлея в наушниках. – Спасибо, мужики!
Майор развернул штурмовик
к
аэродрому. Из носа текла кровь, но он не обращал внимания, его заботило только одно, довести изувеченный борт до взлётки.
Сел майор нормально. Звонко хлопнул тормозной парашют, «Грачь» откатился в сторонку и застыл.
Из кабины Барбусова практически доставали. Оказавшись на земле он кинул взгляд на своего «Грача», на котором живого места небыло. Хотелось подойти и погладить его по борту, но встать сил небыло.
Над майором нависла чья-то тень. Он повернулся. Перед ним стоял техник с протянутой в руке флягой.
- Водка? – Прохрипел майор.
- Квас. – Улыбнулся в ответ техник.
Барбусов прильнул к фляге. В горло полился холодный квас. Было очень, очень хорошо.
- Уволюсь я, Иваныч. – Майор протянул флягу обратно.
- Ага. Уволишься. На, закури.
Майор лёг на траву лядом со взлёткой, затянулся, выпустил дым вверх, к синему-синему, без единого облачка, небу. И улыбнулся.

"Лепаж"
Прикрепления: 5140854.jpg (64.5 Kb)


Мне нужен МИР!! Желательно ВЕСЬ!!!!
Не отвечайте агрессией на агрессию — спокойно, не нервничая, выдерните кольцо и кидайте гранату в эту мразь.
МиротворецДата: Вторник, 26.11.2013, 09:42 | Сообщение # 2
Название команды:
ЯрМак
Сообщений: 2043
Замечания: ±
Статус: Оффлайн

Была уже глубокая ночь. В открытые занавески падал свет фонарей, горящих во дворе, где-то далеко, на пределе слышимости, гудела сирена, дул лёгкий ветерок.
Либерал стоял у окна кухни, выходящего во двор, и потягивал виски. Это была традиция – несколько глотков перед сном. Обычно, правда, Либерал ложился раньше, но сегодня сон не шёл. Ещё бы, после такого дня! Либерал не любил 9 мая. Вся эта суета, парады, беготня вокруг ветеранов. Ишь ты! Победители! Совки одряхлевшие.
Он достал из кармана мягкого, хлопкового халата пачку «Treasurer», и хотел закурить, однако вспомнил, что зажигалка осталась на столе в зале. Либерал уже развернулся, чтобы выйти с кухни и даже сделал пару шагов, как вдруг услышал за окном крик.
- К машине!
Либерал подошёл обратно к окну и посмотрел во двор. В центре его стоял странный автомобиль, такие обычно показывают в фильмах про войну. Грузовик с деревянной кабиной и круглыми глазами фар. В нескольких шагах от грузовика стоял человек в не менее странной военной форме, фуражке с синим кантом, держащий руки на портупее с кобурой. Из кузова грузовика выпрыгивали другие вооружённые люди в длинных, серых шинелях, и выстраивались в две шеренги.
Либерал с интересом наблюдал за происходящим. Было неясно, как грузовик смог оказаться во дворе буквально за несколько мгновений, пока он отвернулся. Да и куда смотрела охрана на въезде во двор.
Когда все люди выпрыгнули из грузовика и построились, тот, что был в фуражке начал отдавать какие-то команды, однако Либерал ничего не слышал. Строй рассыпался в разные стороны, несколько человек осталось с главным. Все вместе они пошли в тот подъезд, в котором находилась квартира Либерала. По пути тот, что в фуражке, на секунду отстал от своих сопровождающих и посмотрел прямо в окно, в котором стоял Либерал, а потом быстрым шагом направился в подъезд.
Через секунду в квартире раздался звонок в дверь. Либерал подошёл к ней и посмотрел в глазок.
На лестничной клетке стояли четверо. Трое солдат в шинелях. Двое были с винтовками, один держал в руках автомат. А четвёртым был тот самый – в фуражке, офицер.
- Открывайте, гражданин. Иначе мы войдём по-плохому. – раздался голос офицера.
Либерал быстрым шагом отправился в кабинет, где стоял телефон. Он уже почти дошёл, как вдруг услышал грохот выбитой двери и быстрые шаги. Либерал не успел обернуться, по затылку громыхнуло что-то тяжёлое и сознание отключилось.
***
Глаза медленно открывались, сознание возвращалось к нормальной работе, хотя голова чертовски гудела и затылок саднил.
- Выговор тебе, Игнатов. Чтож ты так надёжу и опору Руси-матушки по голове огрел?
- Виноват, товарищ комиссар.
Либерал осмотрелся. Он сидел на стуле, у себя в кабинете, перед своим рабочим столом. За столом, на его, Либерала рабочем месте, сидел в кресле, спиной к окну из которого падал лунный свет, тот самый офицер. За ним справа стоял солдат с автоматом. Либерал оглянулся. Так и есть, двое с винтовками стояли у выхода.
- Очухался? – подал голос офицер.
- Какое вы имеете право?! Кто вы вообще такие, я позвоню в полицию и… - Голос Либерала срывался на визг.
- Уймитесь, гражданин. – Лениво ответил Офицер. – Слышали, в полицию он позвонит.
Солдаты ответили дружным смехом. Но каким-то очень странным, недобрым.
- Кто вы такие? – спросил Либерал. – Что вам вообще нужно?
Офицер достал из кармана пачку папирос и закурил. Едкий дым табака сразу ударил в ноздри Либералу, наполнил комнату и перебил все остальные запахи. Так же молча, офицер встал, подошёл к окну и стал в него смотреть, стоя спиной к Либералу. Из окна падал лунный свет, так что вместо офицера Либерал мог видеть только чёрный силуэт, со сложенными за спиной руками.
Выпустив очередной клуб дыма, офицер, так же не поворачиваясь, заговорил.
- Что нам нужно? Восстановление исторической справедливости, гражданин. Всего-то навсего. Не так уж много, если разобраться. А кто мы такие…
С этими словами офицер резко развернулся на каблуках. Либерала прошиб холодный пот, речь отнялась и его забила крупная дрожь.
Перед ним стоял не человек. В лунном свете был виден голый, с оскаленной улыбкой череп с горящими красным глазницами. Взгляд этих страшных «глаз» был направлен прямо в лицо Либералу, от чего тот хотел закричать страшным криком, но не мог.
Всё это продолжалось какое-то мгновение, потом офицер сел в кресло и снова перед Либералом появилось обычное человеческое лицо.
- Я политрук Игорь Светлов. И я пришёл чтобы судить тебя.
- Зззза что? – Заикаясь прохрипел Либерал.
- За что? За то, что ты, и такие как ты уже много лет сидят паразитами на теле моей страны. За то, что ты, и такие как ты, делают из нас – политрук кивнул в сторону солдата, стоящего у него за спиной, - убийц и оккупантов. За то, что ты, и такие как ты, убивают мой народ. Медленно и изощрённо. Вот за это.
- Но я не понимаю… Я ведь никого не убил, никогда я…
- Помнишь, как ты говорил о «страшном совке»? Как ты поливал грязью «большевистскую мразь», как ты клял ГУЛАГ, коммунистов и обвинял в страшных зверствах советскую власть? А как ты говорил, что мы не победили в Войне, а завалили немцев трупами, расстреливая всех подряд заградотрядами? А как ты заявлял, что мы, такие невежественные варвары разоряли и оккупировали Европу? Помнишь?
Либерал страшно потел. Он хотел возразить, но слова застревали в горле, не шли дальше. Взгляд его в ужасе метался по сторонам.
Политрук достал из кармана книжку в чёрном переплёте. Скорее даже не книжку, а блокнот, довольно толстый.
- Это история твоей жизни. Открой.
Либерал открыл блокнот. Внутри он был исписан мелким-мелким шрифтом. На каждой странице было описание его жизни, того ,что он делал, что он думал. Вот описание его учёбы в школе, вот записи о том, как он закончил институт, здесь написано о том, как он, путём взяток и подкупов пробивал свой бизнес… Все более-менее заметные факты биографии Либерала были записаны на этих страницах.
- Как ты думаешь, благодаря чему в этой книге столько записей?
- Ну… Я же… Учился, я открыл…
Политрук рассмеялся. Ему вторили трое солдат, смех которых разносился по всей комнате, заполняя собой всё помещение, вытесняя все звуки, отдаваясь в мозгу и подавляя все мысли.
Однако смех резко оборвался. Политрук пристально посмотрел в глаза Либералу и снова заговорил.
- Семёнов, – Один из солдат, стоявших у выхода сделал шаг вперёд. – Антон Сергеевич. Рядовой 32-й Краснознамённой стрелковой дивизии. Погиб 14 октября 1941 года, на Бородинском поле, где дивизия на шесть суток задержала наступление немцев на Москву. Лячин Павел Петрович. – Шаг вперёд сделал второй, стоявший у выхода, боец. - Погиб в ходе Сталинградской битвы, на Мамаевом кургане. Гуров Леонид Иванович. – Вперёд шагнул автоматчик, стоявший за спиной политрука. – Погиб в 1943, освобождая Белоруссию. А я погиб в боях на озере Балатон, в марте 1945 года.
- Вы… все…
- Да. Мы все мертвы. Уже больше 65 лет мертвы. Но, понимаешь, что получается. Посмотри на то, что твориться в стране. – Политрук указал рукой на окно. – Выходит зря мы тогда все погибли. Мы, и другие. Для чего? А если бы не погибли тогда?
По комнате словно продул ветерок. Либерал посмотрел на лежащий перед ним на столе открытый блокнот, с записями о его жизни. Со страниц стали пропадать чернила. Они как будто выцветали, выветривались. За несколько мгновений блокнот стал девственно чистым.
- Вот она, история твоей жизни. История твоей жизни, без наших смертей.
- Так ведь тут… Тут нет больше ничего. – Голос Либерала дрожал.
- Удивлён? Ты всегда связывал свою жизнь только с тем, что делал сам, не обращая внимания на то, что было до тебя. А зря. Ты боролся против «прогнившего совка», а не хотел понять ,что этот самый «совок» дал тебе возможность строить свою красивую жизнь. Жизнь на костях когда-то великой страны, которую вы развалили и продали, а теперь поливаете грязью пользуясь тем, что от неё ещё осталось. Пир во время чумы.
- Ну и что? Я живу так, как я хочу! Это моя жизнь. – Прокричал Либерал.
- Товарищ комиссар. Он так и не понял. – Голос солдата, стоявшего за спиной политрука был почему-то грустным.
- Чего это я не понял?
- Живые уже, видимо, ничего не могут сделать, чтобы спасти страну и восстановить историческую справедливость. Вот мы и пришли. Мы все. Все семь миллионов. Может быть у нас получится.
- Получится – что?
Политрук встал из-за стола. Медленно расстегнув кобуру, он достал из неё пистолет и несколько мгновений молча смотрел на него. Потом резко вскинул руку с пистолетом и направил ствол в лицо Либералу.
- Получится вернуть то, ради чего мы все погибли тогда.
Прогремел выстрел.
***
Либерал проснулся от собственного крика. Резко вскочив на кровати, от долго не мог понять, где он находится и что происходит. Потом он вскочил и, на ходу накидывая халат, бросился через квартиру к окну на кухне, которое выходило во двор. Подбежав к нему, Либерал несколько минут пристально всматривался в происходящее наружу, однако во дворе всё было спокойно. Светили фонари, у ворот прогуливалась охрана.
Нащупав в кармане пачку сигарет и зажигалку, Либерал закурил, и, развернувшись, пошёл обратно, в сторону спальни.
- Приснится же такое. – Пробормотал он.
Сделав несколько шагов, он уже подходил к выходу из кухни, как вдруг, сквозь приоткрытое окно Либерал услышал крик со двора:
- К машине!

"Лепаж"
Прикрепления: 7276776.jpg (54.6 Kb)


Мне нужен МИР!! Желательно ВЕСЬ!!!!
Не отвечайте агрессией на агрессию — спокойно, не нервничая, выдерните кольцо и кидайте гранату в эту мразь.
МиротворецДата: Вторник, 26.11.2013, 09:42 | Сообщение # 3
Название команды:
ЯрМак
Сообщений: 2043
Замечания: ±
Статус: Оффлайн

Они стояли друг напротив друга. Сотня и тысяча. Туча и капля в море. Стояли и смотрели. Ждали. Каждый из тех, кто был на этом поле знал, что столкновение неизбежно. Неизбежно, как восход и закат, как рождение и смерть. Каждый понимал, что, может быть, скоро ляжет здесь. Ляжет, чтобы уже не встать. Но каждый из этой тысячи, и каждый из этой сотни был к этому готов.

- Фёдор, а, Фёдор.
- Чего?
- Коленки-то, глядишь, трясутся?
Они стояли рядом. Плечом к плечу, как всегда. Двое взрослых, уже с сединой в висках и с пышными бородами мужчин. Один сжимал в руках огромный, двуручный меч с широким лезвием сужающимся к рукояти, который, казалось невозможно оторвать от земли обычному человеку. У второго был кистень и круглый, деревянный обшитый листами железа щит, который до поры стоял на земле.
Тот, что был с мечом усмехнулся.
- Ты, Глебка, сам, смотри в портки не напруди.
Окружающие этих двоих в голос засмеялись. Как в общем и сам Глеб.
Сотня русских ратников стояла напротив тысячи, а может и больше, кто ж их считал, монголов. Впереди стоял воевода с двумя десятками конных ратников, за ними остальная дружина. По большей части крестьяне да ремесленный люд, все, кто нашёл оружие и все, кто смог взять его в руки.
Меньше дня назад эти монголы огнём и мечом прошлись по окрестным деревням. Не пощадили никого. Даже в полон никого не взяли. Просто вырезали всех, кто не успел уйти. Всех, до одного. Дома пожгли, скот угнали, а людей… Перед глазами Фёдора и сейчас стояла его мёртвая жена и двое детей.
Воевода развернул коня.
- Братья! – Разнёсся над головами воинов его хриплый голос. – Басурмане напротив. А за нами земля. Наша земля. Где живые дети и могилы отцов. Знаю, как знаете вы, никому из нас не уйти с этого поля живым. Да и ляжем мы тут! Но ляжем не одни, а с этими рядом! – Воевода взмахнул кистенем в сторону монгольской рати. – С Богом же!
Тёмная масса монголов двинулась к русской сотне.
С шиканьем и визгом конники степняков неслись на собравшуюся в сжатую, плотную массу русских воинов. Тысяча шагов… Пятьсот… Двести… Сотня…
Ватага монгольской конницы врезалась в ощитиневшиеся копьями ряды русских ратников. Третьи ряды налетели на вторые, вторые на первые, всё перемешалось, масса тел коней и людей наваливалась друг на друга и давила, давила, давила… Но русские не дрогнули. Одни за другим монголы перелетали через головы убитых и живых своих соплеменников, наседали на русских, но те держались. Держались пока могли.
Фёдор и Глеб спиной к спине стояли в самой гуще сечи. Конники монголов развернули назад, вперёд вышли уже пешие воины, размахивавшие саблями и грозно кричавшие, но русские стояли на одном месте, как вросшие в землю. Щит Глеба давно раскололся и лежал разбитый и утыканный стрелами в стороне. Фёдор махал своим мечом не останавливаясь, к их ногам валились всё новые трупы врагов, но живых меньше не становилось.
Силы русских таяли на глазах. Всё-таки сотня и тысяча, а может и больше, кто ж их считал, это несопоставимая сила.
Вот уже пал воевода, окружённый телами врагов. Присел на одно колено, истекающий кровью, и опёршись на кистень. Попытался встать, но не смог. Вот уже, придавив очередного врага, упал на землю огромный, как изба, кузнец Кирилл, голый по пояс, истекающий кровью, так и не расставшийся со своим молотом даже в бою. А за ним, с искривлённым в безмолвном крике ртом, рухнул на землю немой пахарь Иван, без руки, валявшейся рядом, но так и державший во второй огромную неотёсанную дубину, превратившуюся в лохмотья от ударов.
Но Фёдор и Глеб всё стояли. Рядом с ними бились остатки русских ратников. Раненных, уставших, измотанных и залитых кровью, но горящих невесть откуда бравшимся огнём, придававшим им силы.
Но монголы всё лезли и лезли, как будто их что-то гнало вперёд. Через головы одних стреляли из луков другие, на место одного погибшего сразу вставал другой, казалось им небыло конца.
Глеб захрипел. Стрела попала в грудь, между пластинами доспехов. Он начал падать, но
Фёдор успел подхватить его и постараться бережно опустить на землю, пока оставшиеся русские воины отбивались от наседавших монголов.
- Глеб, ты это…
- Тише, брат… - Глеб положил руку на грудь Фёдора. – Вот и.. мне… пора пришла… помирать…
- Хватит тут мне…
- Да ничего, брат. Я-то уж как-нибудь… ты тут ещё подзадержись…
Последние капли жизни покинули тело воина. По щекам Фёдра потекли слёзы. Скупые, но горькие и страшные мужские слёзы. Он опустил мёртвого Глеба на землю. Опусти так бережно, как можно было это сделать сейчас. И взялся за меч. Глаза его застилал гнев. Но гнев не пылающий, как горнило кузнечной печи. А холодный и расчётливый. Гнев за жену и детей, за дом, гнев за убитого друга, за многих уже убитых друзей и братьев.
И они дрогнули. Их были сотни. Сотни, против одного, но они дрогнули. Бросая сабли, вопя от страха монголы разбегались от истекающего своей и залитого чужой кровью русского воина. А он догонял их и бил мечом. Бил, пока хватало сил и пока мог ещё двигаться. И даже когда уже не мог бил. Пока не упал.
***
В центре юрты тускло горел костёр. Угольки разлетались в разные стороны и гасли на лету, как падающие звёзды. С одной стороны от костра сидел старик, с седой головой и длинной, до пояса тонкой бородой. Напротив него сидели трое молодых.
- И ты был там, отец? – спросил один из тех троих.
Старик медленно поднял взгляд.
- Да. Был. И видел это. Как вижу тебя, Тунгай.
- Разве такие бывают? – удивлённо спросил второй из молодых мужчин. – Сколько уже мы собираем с них дань и будем ещё собирать!
Старик завёл руку за спину и достал оттуда меч. Огромный, двуручный меч. Весь в зазубринах, кое-где уже ржавый но всё ещё грозный, с широким лезвием сужающимся к рукояти.
- Посмотрите. Мечи русских заточены с двух сторон. А наши сабли с одной. Мы доискались с них дани саблями, а они возьмут свою дань мечами. И не только с нас. И пусть не сейчас, но возьмут.
Отблески костра играли на лезвие меча.

"Лепаж"
Прикрепления: 8998025.jpg (52.2 Kb)


Мне нужен МИР!! Желательно ВЕСЬ!!!!
Не отвечайте агрессией на агрессию — спокойно, не нервничая, выдерните кольцо и кидайте гранату в эту мразь.
МиротворецДата: Вторник, 03.12.2013, 11:18 | Сообщение # 4
Название команды:
ЯрМак
Сообщений: 2043
Замечания: ±
Статус: Оффлайн


Денёк выдался жарким. На небе с самого утра небыло ни облачка, и солнце, от которго негде было скрыться, нещадно палило. Небыло даже маленького ветерка, который мог бы разогнать застоявшийся горячий, пыльный воздух.
Пыль была везде. Она оседала тяжёлым слоем на лицах, забивалась в глаза и в горло, не давая дышать, скрипела на зубах и плавала в и без того не вкусной, нагревшейся воде из фляжек.
Егоров молча, уже чёрт его знает, сколько времени, долбил землю. Хотя землёй эту мешанину из сухого песка, пыли и камней назвать было сложно. Лопатка, давно затупившаяся о камни, с противным звоном впивалась в почву на сантиметр-другой, и дальне не проходила, поэтому окоп рос очень медленно. С самого утра Егоров и весь его взвод сначала шагали по этой жуткой жаре, а потом врывались в эту проклятую высотку, которая толком не поддавалась солдатским стараниям. Вымотанные до нельзя, солдаты молчали с остервенением вгрызаясь в высоту.
Высотка стояла на перекрёстке дорог. Одна из дорог вела к переправе в пяти километрах отсюда, где сейчас скопились отступавшие войска. Через перекрёсток к переправе должна была пойти немецкая колонна. В колонне будут танки. Колонну нужно было остановить, или хотя бы задержать. Как это сделать без артиллерии, всего с тремя противотанковыми ружьями да с ящиком гранат– никто не знал. Да никто и не задавался этим вопросом. Родина сказала надо – боец ответил есть. Вот и делай, как хочешь.
Егоров отложил лопатку и потянулся к фляге. В горло полилась противная тёплая, пыльная жижа, которую водой назвать было нельзя, но она хоть как-то смачивала пересохшее горло. Сделав пару глотков, Егоров вытер пилоткой пот с лица и снова взялся за лопатку.
- Сержант Егоров! – Раздался справа голос взводного, лейтенанта Струкова.
Егоров вылез из окопа и быстрым шагом пошёл в сторону, где был окоп взводного.
Лейтенант облюбовал себе место в центре позиции взвода. Его окоп был уже почти готов, Струков даже успел наспех замаскировать его ветками и дёрном.
Егоров опустился рядом с окопом лейтенанта.
- Сержант. – Струков не смотрел на Егорова. Он был занят заряжанием диска для своего автомата. – Ты вот что. Через час, не больше, пойдут «Гансы», итак мы их тут заждались. Давай-ка, проверь, как взвод окопался, и передохнём. По уши в землю не зароемся, а если так и будем продолжать тут свои земельные работы, так точно в бою не вздохнуть, не плюнуть не сможем. И пошли кого-нибудь, пусть воды во фляги наберут. Там, за высоткой, родник бьёт.
Егоров молча встал и побрёл проверять взвод.
***
Танки появились через минут сорок. Егоров уже почти было уснул, но из-за холма напротив с треском выкатился мотоцикл. За ним, метров через двадцать показалась серо-стальная коробка. Коробка пылила по дороге, развернув башню, из люка которой торчала человеческая фигурка, в сторону высоты. За ней шла вторая и третья, и четвёртая, и пятая. Бронетранспортёры, грузовики… Замыкали колонну ещё три танка.
- Грёбанный в рот, через семь ворот с лядским присвистом… - Слева от Егорова раздался громкий мат. – И как, простите меня, граждане, нам вот это всё воевать?
Это был Семён Глахов. Первый номер пулемёта, стоявшего в соседним с Егоровым окопе.
- Сёма, - второй номер расчёта, Максим Савуров положил руку на плечо пулемётчика. – Ты говори меньше, а стреляй больше. Вот она вся наша с тобой солдатская работа.
Глахов в ответ усмешнулся и прижал приклад «Дягтеря» плотнее к плечу.
Слева от Егорова, в соседнем окопе, были бронебойщики. Марат Кучубетов и его помощник, Антон Плахов. Кучубетов курил, выпуская дым вниз, и переминаясь с ноги на ногу. ПТРД, уже заряженное, лежало на бруствере.
- Марат. – Егоров повернулся к бронебойщику. – Подпускай как можно ближе, и по второму в колонне, понял? Главное, чтобы он встал. – Егоров знал, что пока не станут стрелять бронебоёщики, взвод не вступит в бой, и остальные два расчёта сориентируются по стрельбе Марата.
Кучубетов молча кивнул и бросил окурок на дно окопа. Подняв ружьё, он устроился поудобнее и поймал в прицел второй в колонне танк. Ствол ПТРД медленно двигался, сопровождая немецкую машину.
Колонна всё ближе подходила к перекрестку. Мотоциклист замедлил ход, за ним начали притормаживать и танки. Вся колонна сбросила скорость, время как будто растянулось, в ушах у Егорова набатом била кровь…
- Понеслась! – Голос Кучубетова и звук выстрела слились воедино.
Егоров видел, как патрон высек сноп искр из танка. Следом прогремели ещё два выстрела из противотанковых ружей. Все бронебойщики попали в цель, и танк встал. Танкист резко скрылся в люке. Скорее всего перебило гусеницу, потому, что башня его начала разворачиваться в сторону высотки.
Взвод как будто очнулся ото сна. Длинной трелью залился с правого фланга «Максим», короткими очередями застучал «Дегтярь» из соседнего окопа. Отрывисто бухали винтовки. Егоров пока не стрелял. Его ППШ хоть и достал бы до немцев, но тратить патроны, которых было не много, надо было наверняка.
Колонна рассыпалась. Грузовики и БТРы скатились к обочине, из них выскакивали немцы и падали в кювет. Танки развернулись в сторону высотки и медленно поползли вперёд, стреляя из пушек и пулемётов. Их оставшийся без движения собрат стрелял из пушки с места.
Но стрелять ему было недолго. Застывший бортом к высоте танк стал отличной мишенью для бронебойщиков.
- Патрон!!! – Марат перекрикивал звуки взрывов и выстрелов, протягивая руку второму номеру.
Ещё несколько выстрелов прошли для танка незаметно. Два попали в башню, один вообще прошёл мимо. Но с четвёртого или пятого попадания танк загорелся. Откинулись люки, и из поверженной машины вылезли танкистов, которых тут же срезало пулемётной очередью.
Однако другие танки, а за ними и БТР упорно ползли в сторону позиций взвода. За стальными машинами, стараясь не высовываться, шла пехота.
Бронебойщики своё дело знали. Вот загорелся мотор одного БТР, за ним резко завернув набок застыл с перебитой гусеницей ещё один танк. Но силы были не равны. Три противотанковых ружья, против семи танков – это слишком большой перевес.
Головная немецкая машина уже подползла к первым окопам, вынесенным вперёд от остальных позиций взвода. Из одного окопа в сторону танка полетела граната… И разорвалась в нескольких метрах от стальной махины, не причинив той вреда. Через секунду из окопа поднялась фигура солдата, Егоров успел разглядеть рядового Бухвалова, огромного детину с закатанными рукавами гимнастёрки. В руке Бухвалов сжимал за ручку несколько связанных гранат.
Водитель немецкого танка толи увидел, толи почувствовал опасность и стал доворачивать в сторону Бухвалова, одновременно сдавая назад, надеясь, что пулеметчики успеют срезать его. И они успели. Гимнастёрка на спине Бухвалова поплыла красными пятнами, ноги подкосились… Но он не упал. Последним яростным усилием он успел метнуть связку под танк, и только потом рухнул на землю ничком.
Гранаты разорвались под правой гусеницей, которую тут же порвало. Вылетел покорёженный ведущий каток, танк, всё ещё сдававший задом начал крутиться на месте, в его борт со снопом искр попали стразу два выстрела из противотанковых ружей и он окончательно застыл.
Но немцы не останавливались. Танкисты, видя, что в окопах их ждут, и далеко не с распростёртыми объятиями, замедлили ход, а то и вовсе встали, стреляя из пушек и пулемётов. Немецкая пехота высыпала из-за танков и БТР и, на ходу ведя огонь, побежала в сторону позиций взвода.
- Диск!!! Мать твою, Максимка, диск!!!
Слева от Егорова диким криком орал Семён Глахов, не видевший, что его второй номер уже убит. Противотанковое ружьё Марата тоже не стреляло. Кончились патроны к нему, а раненный Марат остервенело палил из винтовки.
Взвод истекал кровью. В передовых окопах завязалась рукопашная. Егоров видел, как высокчил с сапёрной лопаткой из своего окопа рядовой Сабиев, низкий узбек, и сцепился с ближайшим к нему немцем. Как оба они покатились в низ, и Сабиев рубил немца лопаткой по голове и шее, как он встал, но его тут же срезало очередью.
Он видел, как рванул ещё один танк, когда под него бросился боец с гранатой. Кто это был, Егоров разглядеть не успел. Взрыва тоже почти небыло видно, но танк подпрыгнул, а потом просел и задымил чёрным, жирным дымом.
На правом фланге, на том месте, где была позиция станкового «Максима», теперь была воронка от взрыва, и горел немецкий БТР.
Взвод умирал. Егоров уже отстрелял почти все патроны, остался последний диск к ППШ. Сержант стрелял скупыми, короткими очередями, чтобы наверняка. По левой руке Егорова текла кровь, зацепило толи шальной пулей, толи осколком, в горячке боя сержант не заметил. Отовсюду были слышны только звуки разрывов и стрельбы, крики и стоны, лязганье и скрежет… Но Егоров слышал только стук затвора ППШ и стук крови в ушах…
***
Бой кончился как-то внезапно. Вдруг. Без перехода, без затихания. Просто кончился.
Егоров выполз из окопа и кое-как, шатаясь, как берёзка на ветру поднялся в полный рост. Вокруг сержанта было буквально месиво из распаханной взрывами земли, покорёженной техники и мёртвых людей. Горели все восемь немецких танков, и несколько БТР. Егоров не помнил, сколько их было вначале боя, поэтому не знал, все ли они остались здесь, или кто-то отошёл. Одно он знал точно – ни один немец не прошёл через перекрёсток в сторону переправы.
Сержант шатаясь, волоча за собой автомат с опустевшим диском, поплёлся в сторону окопа лейтенанта.
Эти шаги дались ему нелегко. Наверное, это были самые тяжёлые шаги в его жизни. Окоп лейтенанта был цел. Чего не скажешь о самом командире. Струков лежал на дне окопа, держа на груди пистолет с отведённой назад затворной рамой. Магазин опустел, а заменить его было нечем. На дне окопа валялись пустые диски от ППШ и пистолетные магазины.
Струков тяжело дышал. Видимо услышав, что кто-то подошёл он открыл глаза и посмотрел на Егорова.
- Сержант… как… - Слова давались лейтенанту нелегко. – Как там?
- Противник остановлен, товарищ лейтенант. Ни один не прошёл.
Струков вымученно улыбнулся в ответ.
- Так… так их… и надо, сержант. Им тут не Париж. Тут парадным маршем не пройдёшь.
Егоров стянул с головы каску, облокотился на бруствер, полной грудью вдыхая наполненный гарью и пылью воздух, и закрыл глаза.
Прикрепления: 0400269.jpg (23.3 Kb)


Мне нужен МИР!! Желательно ВЕСЬ!!!!
Не отвечайте агрессией на агрессию — спокойно, не нервничая, выдерните кольцо и кидайте гранату в эту мразь.
МиротворецДата: Суббота, 07.11.2015, 08:33 | Сообщение # 5
Название команды:
ЯрМак
Сообщений: 2043
Замечания: ±
Статус: Оффлайн
Саша Яковлев

Солдат элитного подразделения США о русских

Американский опытный солдат во время банкета откровенно рассказал автору о русских и почему их так боятся в США.

Так получилось, что мне довелось участвовать в одном проекте с настоящими пиндосами. Хорошие ребята, профи. За полгода, пока шел проект, мы успели подружиться. Как положено успешное завершение проекта заканчивается пьянкой. И вот наш банкет в самом разгаре, я зацепился языком с пареньком, с которым вместе вели одну тему. Конечно, мы делили кто круче, первый спутник, лунная программа, самолеты, оружие и т.п.

И задал я свой ожидаемый вопрос:
- Вот скажи, американец, почему вы нас так боитесь, ты же шесть месяцев живешь в России, все видел сам, нет тут медведей на улице и на танках никто не ездит?
- О! Это я объясню! Нам это объяснял сержант инструктор, когда я служил в Национальной гвардии США, этот инструктор прошел много горячих точек, он два раза попадал в госпиталь и два раза из-за русских. Он все время нам говорил, что Россия – это единственный и самый страшный враг.
Первый раз это было в 1991 году, в Афганистане это была первая командировка, молодой, еще не обстрелянный он помогал мирным жителям, когда русские решили уничтожить горное селение.
- Подожди! Перебил я. Нас УЖЕ не было в 87-ом в Афгане.
- Нас тоже ЕЩЕ не было в 91-ом в Афгане, но не верить ему не вижу смысла. Слушай!

И я слушал, передо мной уже сидел не мирный молодой инженер, а американский ветеран.

«Я обеспечивал охрану, русских уже не было в Афгане, местные начали воевать друг с другом, наша задача была организовать передислокацию в контролируемый нами район дружественного партизанского отряда, все шло по плану, но в небе появилось два русских вертолета, зачем и почему я не знаю. Совершив разворот, они перестроились и начали заходить на наши позиции. Залп стингеров, русские ушли за хребет. Я успел занять позицию за крупнокалиберным пулеметом, ждал, из-за хребта должны были появиться русские машины, хорошая очередь в борт пойдет им на пользу. И русский вертолет не заставил себя ждать, он появился, но не из-за хребта, а снизу из ущелья и завис в 30 метрах от меня. Я отчаянно жал гашетку и видел, как высекая искорки, отскакивали пули от стекла.

Я видел, как улыбался русский летчик.

Очнулся я уже на базе. Легкая контузия. Мне потом рассказывали, что летчик меня пожалел, у русских считалось признаком мастерства, разделаться с местными и оставить в живых европейца, зачем не знаю, да и не верю. Оставлять в тылу врага, способного на сюрприз глупо, а русские не глупые.

Потом было много разных командировок, следующий раз я столкнулся с русскими в Косово,

Это была толпа необученных недоносков, с автоматами времен вьетнамской войны, броники, наверное, еще со второй мировой остались, тяжелые, неудобные, никаких навигаторов, ПНВ, ничего больше, только автомат, каска и броник. Они ездили на своих БТР-ах, где хотели и куда хотели, целовались в засос с мирным населением, пекли им хлеб (они привезли с собой пекарню и пекли хлеб!). Кормили всех своей кашей с консервированным мясом, которую сами и варили в специальном котле. К нам относились с пренебрежением, постоянно оскорбляли. Это была не армия, а хер знает что. Как можно с ними взаимодействовать? Все наши рапорты руководству русских игнорировались. Как-то мы сцепились серьезно, не поделили маршрут, если бы не русский офицер, который успокоил этих обезьян, могло дойти и до стволов. Этих недоносков надо было наказать. Дать пизды и поставить на место! Без оружия, нам только русских трупов не хватало, но что бы поняли. Написали записку, по-русски, но с ошибками, вроде серб писал, что собираются ночью славные парни, дать пизды обнаглевшим русским недоноскам. Подготовились мы тщательно, легкие бронежилеты, полицейские дубинки, ПНВ, шокеры, никаких ножей и огнестрела. Подошли к ним, соблюдая все правила маскировки и диверсионного искусства. Эти придурки, даже посты не выставили, ну значит, будем пиздить спящих, заслужили! Когда мы почти подошли к палаткам, раздалось сраное, РЯ-ЯЯЯ-ААА! И из всех щелей полезли эти недоноски, почему-то одетые только в полосатые рубашки. Я принял первого.

Очнулся я уже на базе. Легкая контузия. Мне потом рассказывали, что парень меня пожалел, ударил плашмя, если бы бил по настоящему, снес бы голову. Меня, блять! Опытного бойца элитного подразделения морской пехоты США, вырубает за 10 секунд русский, тощий недоносок и чем??? И знаешь чем? Садово-шанцевым инструментом! Лопатой! Да мне в голову бы не пришло драться саперной лопатой, а их этому учат, но неофициально, у русских считалось признаком мастерства знать приемы боя саперной лопатой. Я потом понял, что они нас ждали, но почему они вышли в рубашках, только в одних рубашках, ведь для человека естественно защитить себя, одеть броник, каску. Почему только в рубашках? И их это сраное РЯ-ЯЯЯ-ААА!

Я как-то ждал рейс в аэропорту Детройта, там была русская семья, мама, папа, дочка, тоже ждали свой самолет. Отец где-то купил и принес девочке, лет трех отроду, здоровенное мороженое. Она запрыгала от восторга, захлопала в ладоши и знаешь, что она закричала? Их сраное РЯ-ЯЯЯ-ААА! Три года, говорит плохо, а уже кричит РЯ-ЯЯЯ-ААА!

А ведь те парни, с этим криком шли умирать за свою страну. Они знали, что будет просто рукопашная драка, без оружия, но они шли умирать. Но они не шли убивать!
Легко убить сидя в бронированном вертолете или держа в руках отточенную, как бритва лопатку. Они меня не жалели. Убить ради убийства это не для них. Но они готовы умереть, если надо.

И тогда я понял, Россия – это единственный и самый страшный враг.»

Вот так нам, про вас рассказывал солдат элитного подразделения США. Пошли еще по стакану? Русский! А я вас не боюсь!

Изложение и перевод мой, не ищите неточности и несовпадения, они есть, я был пьян и деталей не помню, пересказал, что запомнил.

Макс Горбунов

ИСПОВЕДЬ ЛЕЙТЕНАНТА МОРСКОЙ ПЕХОТЫ
Меня зовут Майкл Фогетти, я капитан Корпуса Морской пехоты США в отставке. Недавно я увидел в журнале, фотографию русского памятника из Трептов-парка в Берлине и вспомнил один из эпизодов своей службы. Мой взвод после выполнения специальной операции, получил приказ ждать эвакуации в заданной точке, но в точку эту попасть мы так и не смогли.
В районе Золотого рога как всегда было жарко во всех смыслах этого слова. Местным жителям явно было мало одной революции. Им надо было их минимум три, пару гражданских войн и в придачу один религиозный конфликт. Мы выполнили задание и теперь спешили в точку рандеву с катером, на котором и должны были прибыть к месту эвакуации.
Но нас поджидал сюрприз. На окраине небольшого приморского городка нас встретили суетливо толкущиеся группки вооруженных людей. Они косились на нас, но не трогали, ибо колонна из пяти джипов, ощетинившаяся стволами М-16 и М-60, вызывала уважение. Вдоль улицы периодически попадались легковые автомобили со следами обстрела и явного разграбления, но именно эти объекты и вызывали основной интерес пейзан, причем вооруженные мародеры имели явный приоритет перед невооруженными.
Когда мы заметили у стен домов несколько трупов явных европейцев, я приказал быть наготове, но без приказа огонь не открывать. В эту минуту из узкого переулка выбежала белая женщина с девочкой на руках, за ней с хохотом следовало трое местных нигеров (извините, афро-африканцев). Нам стало не до политкорректности. Женщину с ребенком мгновенно втянули в джип, а на ее преследователей цыкнули и недвусмысленно погрозили стволом пулемета, но опьянение безнаказанностью и пролитой кровью сыграло с мерзавцами плохую шутку. Один из них поднял свою G-3 и явно приготовился в нас стрелять, Marine Колоун автоматически нажал на гашетку пулемета и дальше мы уже мчались под все усиливающуюся стрельбу. Хорошо еще, что эти уроды не умели метко стрелять. Мы взлетели на холм, на котором собственно и располагался город, и увидели внизу панораму порта, самым ярким фрагментом которой был пылающий у причала пароход.
В порту скопилось больше тысячи европейских гражданских специалистов и членов их семей. Учитывая то, что в прилегающей области объявили независимость и заодно джихад, все они жаждали скорейшей эвакуации. Как было уже сказано выше, корабль, на котором должны были эвакуировать беженцев, весело пылал на рейде, на окраинах города сосредотачивались толпы инсургентов, а из дружественных сил был только мой взвод с шестью пулеметами и скисшей рацией (уоки-токи не в счет).
У нас было плавсредство, готовое к походу и прекрасно замаскированный катер, но туда могли поместиться только мы. Бросить на произвол судьбы женщин и детей мы не имели права. Я обрисовал парням ситуацию и сказал, что остаюсь здесь и не в праве приказывать кому — либо из них оставаться со мной, и что приказ о нашей эвакуации в силе и катер на ходу.
Но к чести моих ребят, остались все. Я подсчитал наличные силы… двадцать девять марин, включая меня, семь демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента. Порт во времена Второй мировой войны был перевалочной базой и несколько десятков каменных пакгаузов, окруженных солидной стеной с башенками и прочими архитектурными излишествами прошлого века, будто сошедшие со страниц Киплинга и Буссенара, выглядели вполне солидно и пригодно для обороны.
Вот этот комплекс и послужили нам новым фортом Аламо. Плюс в этих пакгаузах были размещены склады с ООНовской гуманитарной помощью, там же были старые казармы, в которых работали и водопровод и канализация, конечно туалетов было маловато на такое количество людей, не говоря уже о душе, но лучше это, чем ничего. Кстати, половина одного из пакгаузов была забита ящиками с неплохим виски. Видимо кто — то из чиновников ООН делал тут свой небольшой гешефт. То есть вся ситуация, помимо военной, была нормальная, а военная ситуация была следующая…
Больше трех тысяч инсургентов, состоящих из революционной гвардии, иррегулярных формирований и просто сброда, хотевшего пограбить вооруженных, на наше счастье только легким оружием от маузеров 98 и Штурмгеверов до автоматов Калашникова и Стенов, периодически атаковали наш периметр. У местных были три старых французских пушки, из которых они умудрились потопить несчастный пароход, но легионеры смогли захватить батарею и взорвать орудия и боекомплект.
Мы могли на данный момент им противопоставить: 23 винтовки М-16, 6 пулеметов М-60, 30 китайских автоматов Калашникова и пять жутких русских пулеметов китайского же производства, с патронами пятидесятого калибра. Они в главную очередь и помогали нам удержать противника на должном расстоянии, но патроны к ним кончались прямо- таки с ужасающей скоростью.
Французы сказали, что через 10 — 12 часов подойдет еще один пароход и даже в сопровождении сторожевика, но эти часы надо было еще продержаться. А у осаждающих был один большой стимул в виде складов с гуманитарной помощью и сотен белых женщин. Все виды этих товаров здесь весьма ценились. Если они додумаются атаковать одновременно и с Юга, и с Запада, и с Севера, то одну атаку мы точно отобьем, а вот на вторую уже может не хватить боеприпасов. Рация наша схлопотала пулю, когда мы еще только подъезжали к порту, а уоки-токи били практически только на несколько километров. Я посадил на старый маяк вместе со снайпером мастер — сержанта Смити — нашего радио-бога. Он там что — то смудрил из двух раций, но особого толку с этого пока не было.
У противника не было снайперов и это меня очень радовало. Город находился выше порта, и с крыш некоторых зданий, территория, занимаемая нами, была как на ладони, но планировка города работала и в нашу пользу. Пять прямых улиц спускались аккурат к обороняемой нами стене и легко простреливались с башенок, бельведеров и эркеров… И вот началась очередная атака. Она была с двух противоположных направлений и была достаточно массированной.
Предыдущие неудачи кое-чему научили инсургентов, и они держали под плотным огнем наши пулеметные точки. За пять минут было ранено трое пулеметчиков, еще один убит. В эту минуту противник нанес удар по центральным воротам комплекса: они попытались выбить ворота грузовиком. Это им почти удалось. Одна створка была частично выбита, во двор хлынули десятки вооруженных фигур. Последний резерв обороны — отделение капрала Вестхаймера — отбило атаку, но потеряло троих человек ранеными, в том числе одного тяжело. Стало понятно, что следующая атака может быть для нас последней, у нас было еще двое ворот, а тяжелых грузовиков в городе хватало. Нам повезло, что подошло время намаза и мы, пользуясь передышкой и мобилизовав максимальное количество гражданских, стали баррикадировать ворота всеми подручными средствами.
Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:
- “Сэр. У меня какой — то непонятный вызов и вроде от русских. Требуют старшего. Позволите переключить на вас?”
- “А почему ты решил, что это Русские?”
- “Они сказали, что нас вызывает солнечная Сибирь, а Сибирь, она вроде бы в России…”
- ” Валяй, ” — сказал я и услышал в наушнике английскую речь с легким, но явно русским акцентом…
- ” Могу я узнать, что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории ?” — последовал вопрос.
- “Здесь Marine First Lieutenant* Майкл Фогетти. С кем имею честь? ” — в свою очередь поинтересовался я.
-” Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки, которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня Tankist”.
Терять мне было нечего. Я обрисовал всю ситуацию, обойдя, конечно, вопрос о нашей боевой “мощи”. Русский в ответ поинтересовался, а не является ли, мол, мой минорный доклад, просьбой о помощи. Учитывая, что стрельба вокруг периметра поднялась с новой силой, и это явно была массированная атака осаждающих, я вспомнил старину Уинстона, сказавшего как — то, ” что если бы Гитлер вторгся в ад, то он, Черчилль, заключил бы союз против него с самим дьяволом…”, и ответил русскому утвердительно. На что последовала следующая тирада:
- ” Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите. Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю: если последует хотя бы один выстрел по моим танкам, все то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я”.
Когда я попросил уточнить, когда именно они подойдут в зону прямой видимости, русский офицер поинтересовался не из Техаса ли я, а получив отрицательный ответ, выразил уверенность, что я знаю что Африка больше Техаса и нисколько на это не обижаюсь.
Я приказал отметить красными ракетами скопления боевиков противника, не высовываться и не стрелять по танкам, в случае ежели они появятся. И тут грянуло. Бил как минимум десяток стволов, калибром не меньше 100 миллиметров. Часть инсургентов кинулась спасаться от взрывов в нашу сторону, и мы их встретили, уже не экономя последние магазины и ленты. А в просветах между домами, на всех улицах одновременно появились силуэты танков Т-54, облепленных десантом.
Боевые машины неслись как огненные колесницы. Огонь вели и турельные пулеметы, и десантники. Совсем недавно, казавшееся грозным, воинство осаждающих рассеялось как дым. Десантники спрыгнули с брони, и рассыпавшись вокруг танков, стали зачищать близлежащие дома. По всему фронту их наступления, раздавались короткие автоматные очереди и глухие взрывы гранат в помещениях. С крыши одного из домов внезапно ударила очередь, три танка немедленно довернули башни в сторону последнего прибежища, полоумного героя джихада и строенный залп, немедленно перешедший в строенный взрыв, лишил город одного из архитектурных излишеств.
Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки, и даже будь со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами, мы не были бы серьезной преградой. И дело было вовсе не в огневой мощи русских боевых машин… Я видел в бинокль лица русских танкистов, сидевших на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра.
Командир русских, мой ровесник, слишком высокий для танкиста, загорелый и бородатый капитан, представился неразборчивой для моего бедного слуха русской фамилией, пожал мне руку и приглашающе показал на свой танк. Мы комфортно расположились на башне, как вдруг русский офицер резко толкнул меня в сторону. Он вскочил, срывая с плеча автомат, что — то чиркнуло с шелестящим свистом, еще и еще раз. Русский дернулся, по лбу у него поползла струйка крови, но он поднял автомат и дал куда- то две коротких очереди, подхваченные четко-скуповатой очередью турельного пулемета, с соседнего танка.
Потом извиняющее мне улыбнулся, и показал на балкон таможни, выходящий на площадь перед стеной порта. Там угадывалось тело человека в грязном бурнусе, и блестел ствол автоматической винтовки. Я понял, что мне только что спасли жизнь. Черноволосая девушка ( кубинка, как и часть танкистов и десантников) в камуфляжном комбинезоне тем временем перевязывала моему спасителю голову, приговаривая по-испански, что вечно синьор капитан лезет под пули, и я в неожиданном порыве души достал из внутреннего кармана копию-дубликат своего Purple Heart, с которым никогда не расставался, как с талисманом удачи, и протянул его русскому танкисту. Он в некотором замешательстве принял неожиданный подарок, потом крикнул что- то по-русски в открытый люк своего танка. Через минуту оттуда высунулась рука, держащая огромную пластиковую кобуру с большущим пистолетом. Русский офицер улыбнулся и протянул это мне.
А русские танки уже развернулись вдоль стены, направив орудия на город. Три машины сквозь вновь открытые и разбаррикадированные ворота въехали на территорию порта, на броне переднего пребывал и я. Из пакгаузов высыпали беженцы, женщины плакали и смеялись, дети прыгали и визжали, мужчины в форме и без, орали и свистели. Русский капитан наклонился ко мне и, перекрикивая шум, сказал: “Вот так, морпех. Кто ни разу не входил на танке в освобожденный город, тот не испытывал настоящего праздника души, это тебе не с моря высаживаться”. И хлопнул меня по плечу.
Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и, застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил ее и осторожно поднял, она обняла его рукой за шею, и меня внезапно посетило чувство дежавю.
Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка с раздраженным лицом, показывала на огромную фигуру Русского солдата со спасенным ребенком на руках, и цедила презрительные фразы на плохом английском. Она говорила о том, что, мол, это все большая коммунистическая ложь, и что кроме зла и насилия русские на землю Германии ничего не принесли.
Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасенным ребенком на руках. И это было реальностью и, значит, та немка в Берлине врала, и тот русский солдат с постамента, в той реальности тоже спасал ребенка. Так, может, врет и наша пропаганда, о том, что русские спят и видят, как бы уничтожить Америку. Нет, для простого первого лейтенанта морской пехоты такие высокие материи слишком сложны. Я махнул на все это рукой и чокнулся с русским бутылкой виски, неизвестно как оказавшейся в моей руке.
В этот же день удалось связаться с французским пароходом, идущим сюда под эгидою ООН, и приплывшим — таки в два часа ночи. До рассвета шла погрузка, Пароход отчалил от негостеприимного берега, когда солнце было уже достаточно высоко. И пока негостеприимный берег не скрылся в дымке, маленькая девочка махала платком, оставшимся на берегу русским танкистам. А мастер-сержант Смити, бывший у нас записным философом, задумчиво сказал:
- “Никогда бы я не хотел, чтобы Русские в серьез стали воевать с нами. Пусть это непатриотично, но я чувствую, что задницу они нам обязательно надерут“. И, подумав, добавил: “Ну, а пьют они так круто, как нам и не снилось… Высосать бутылку виски из горлышка и ни в одном глазу… И ведь никто нам не поверит, скажут что такого даже Дэви Крокет не придумает”.

Добавлено (16.10.2015, 07:22)
---------------------------------------------
--------------------------------------------------------
Злобных пасквилянтов рать
(выходцев из преисподней)
продолжают обсирать
нашу армию сегодня.

Армия для них "отстой",
командиры в ней "уроды"...
Их про-западный настрой
всё струится через годы.

Только этот клеветник,
повстречав беду однажды,
о защите в тот же миг
просит...парня в камуфляже!

Он взывает "помоги!"
к тем, кому вчера он гадил...
Дать бы лоб ему с ноги -
пониманья жизни ради!

Добавлено (07.11.2015, 08:33)
---------------------------------------------
Люк!

Продолжаем тему воинских баек.
Если вы когда-нибудь меняли аккумулятор в мобильном телефоне, то вы знаете, что работа эта простая, лёгкая и не требующая специальных навыков. На подводной лодке, в принципе, так же. За одним маленьким исключением: аккумуляторная батарея на ПЛ состоит из двухсот двадцати семи железных квадратных банок объёмом по сто литров каждая (цифры примерные)

Находится эта батарея в специальном трюме, который называется "аккумуляторная яма", над ней смонтированы рельсы с тележкой на колёсиках, на этой тележке катаются, лёжа на пузе, электрики, когда меряют плотность электролита. Поэтому искрожопого на подводной лодке видно сразу: периодически на его РБ появляются дырки, прожжённые этим самым электролитом. Чтобы заменить аккумуляторную батарею на ПЛ нужно разобрать пол отсека и пооткрывать люки, начиная от трюма и заканчивая прочным корпусом. И однажды-таки мне повезло поучавствовать в такой операции. Я тогда уже был комдивом-три.
- Эдуард, - грозно сказал командир на совещании перед началом операции по перегрузке АБ, - я понимаю, что люк для погрузки АБ находится в заведовании у минёра, но я поручаю лично тебе открыть его силами твоего дивизиона. Доклад завтра.
- Есть! (тоже мне проблема - люк погрузочный открыть)
- Вова, - взял я чуть позже за лацкан пиджака своего старшину команды, - открыть люк для погрузки АБ, всё там смазать и протереть трапачками. Немедленно.
- Анатолич, дык это минёра же люк!
- Вова, блядь!
- Понял-понял, сча всё будет, тоже мне проблемы люк открыть!
Я заварил себе стаканчик чаю и уселся читать очередную книгу Покровского. Как раз, думаю, пару рассказцов читану, пока мои джигиты там покажут минёрам как надо работать.
После четвёртого стакана чая и половины книги меня начали терзать какие-то смутные сомнения. И тут у меня зазвонил телефон.
- Говорыте, ну! - раздражённо закричал я в трубку.
- Анатолич, - это был Вова, - не открывается, блядь, этот люк.
- Вова! Ты - старшина команды трюмных на атомной подводной лодке!!! Ты - надежда и опора молодой русской демократии и гарант спокойного сна гражданских личностей различной сексуальной ориентации! Я тебе старшего мичмана уже собирался присваивать за твою охуенность, а ты трепешь мне нервы тем, что не можешь победить люк?!
- Анатолич, ну чо ты орёшь-то? Ну не октрывается он, ёпт.
- Ладно. Стойте там и волнуйтесь, сейчас выйдет дядя Эдик и покажет вам, как надо!
Ох, как опрометчиво я хвастался! Люк для погрузки АБ - это обычный такой люк с кремольерой, который должен открываться поворотом красного барашка снаружи. А так как АБ на подводной лодке перегружают раз в сто лет, то и люк этот, соответственно ни разу с постройки лодки никто и не открывал. И он, гад, прикипел там намертво.
Два дня. Два дня мы замачивали этот люк со всех сторон всяческими маслами и антиржавчинами, применяли к нему кувалды с матами, ломы в виде рычаги с точками опоры, раздвижные упоры и танцы народов Севера. Люк оставался к нам равнодушен и не открывался.
На третий день от безделия и зудящего желания помочь товарищу (традиция такая на подводных лодках) впрягся ко мне в бригаду комдив -раз Коля из Николаева.
- Эдик, масло турбинное пробовали? - начал издалека Коля.
- Коля, а не пошёл бы ты на хуй? - сразу обозначил я свою позицию по отношению к дельным советом.
- Ай, ну Эдик, ну не может быть, чтоб люк не открыть! Пошли, на, счас мы с тобой всё сделаем!
За пару часов мы с Колей сломали кувалду, согнули лом, прищемили Коле палец и придумали кучу новых матерных слов.
- Да йоб твою мать!!!! - орал Коля на люк, - Два!!! Два гидромайора целых перед тобой кланяются йобыный люк!!! Ты охуел штоле?! Сука!! Сууука!!!
Сидим на корточках вокруг этого люка, курим и сплёвываем за борт: на палубу же плевать традиция запрещает. И тут наверх выходит погулять Колин старшина команды турбинистов мичман Витя с простой русской фамилией Мороз.
Витя, доложу я вам, был очень интересным персонажем. Вы, в вашей скучной гражданской жизни, наверняка, называли бы его "тупым", мы же называли его "простым". Витя был высоким худым и сильным как Арнольд Шварценнегер Чак Норрис Джеки Чан не знаю кто. Он никогда не носил с собой сумку турбиниста с набором ключей и все болты и гайки откручивал строго пальцами, а когда он их закручивал на него орали, чтоб он их сильно не затягивал потому, что открутить их потом не представлялось возможным от слова "вообще". Когда Витя бежал к тебе, чтобы радостно обняться и похлопать тебя по спине, то самым правильным решением было убегать. У Вити всегда были насупленные брови и губы бантиком, он никогда не рассказывал анекдотов и не шутил, а смеялся всегда самым последним и то, чаще всего, за компанию. Однажды я рассказал анекдот про то, как жена выключила мужу свет в туалете и тот подумал, что у него лопнули глаза. Витя подошёл ко мне через два дня и доложил, что он понял в чём суть - в туалете стало резко темно, а мужик, видимо, в это время тужился. Да, Витя был логичен до безобразия, просто цепочки от причины до следствия выстраивал своим собственным обходным путём.
- Чо делаете? - спросил у нас Витя, любопытный, как и все настоящие подводники.
- Ебёмся, - огрызнулся на него Коля
"А хотите по-настоящему" спросил бы любой другой человек, но не Витя.
- А что это за люк? - вместо этого спросил Витя
- Для погрузки АБ, - ответил ему я.
- А, так это через него мы будем батарею перегружать? - уточнил Витя и, наклонившись, взялся за барашек пальцами.
Я, конечно, люблю ввернуть красное словцо и подобрать красочные эпитеты и мне очень хочется написать что "У Вити вздулись вены на лбу, жилы на руках и бисеринки пота выступили на его римском носу", но ничего этого не было. Витя просто и без видимых усилий повернул кремольеру, открыл люк и свесился в него вниз.
- Ууууу, интересно тут у вас! - пробасил Витя из люка.
Коля взял в руки кувалду с обломанной нами рукояткой и предложил:
- Эдик, давай его йобнем сейчас по башке и в залив скинем, а то же над нами теперь вся дивизия ржать будет.
- Не, Коля, не вариант. Придётся терпеть позор потому, как светло и дохуя свидетелей.
- А чо тут, говорят, у вас проблему какие-то, может я могу помочь? - спросил Витя, высунувшись обратно на белый свет из люка.
- Витябля. Ты почему без шапки? - строго спросил его Коля
- Дык Николаич, я ж погулять просто вышел!
- Витябля. Ты - подводник и гулять можешь только в отпуске на Историческом бульваре в Севастополе, а сейчас ты на службе и поэтому просто бесцельно шатаешься, а, шатаясь на верхней палубе без головного убора, ты ещё нагло попираешь святую для моряка книгу! Корабельный устав! Я тебе дал команду откорректировать книжки-боевой номер. Витя. Ты откорректировал книжки - боевой номер своей команды?
- Дык до завтра же срок.
- Дык? Дык завтра уже завтра, Витя! Если завтра ты не предъявишь мне книжки, то тебя пизда будет, Витя! Но не мягкая, тёплая и уютная, а твёрдая, сухая и холодная, которую я натяну тебе по самые твои вареники, которые ты ушами называешь!
- Ой, Николаич, вечно ты бухтишь, как самовар, сделаю я твои книжки, чо ты раздуваешь тут слона?
- Витя!
- Што?
- Сгинь с моих светлых очей, пока я добрый!
- Да ну вас! - Витя, наверное, надул губы от обиды, но мы этого не заметили, так как они у него и так всё время надутые были и ушёл вниз.
Конечно, Витя в срок не откорректировал книжки- боевой номер потому, как бумажная работа ненавиделась всеми подводниками до самых глубин их глубоких душ и всегда откладывалась до полного цейтнота. Тоже традиция такая. Но Коля его не наказал, конечно - Витя же нам помог.
Взаимовыручка или взаимопомощь - это тоже традиция на подводном флоте. Если, конечно, вы проводите плановые работы по загрузке ракет или гидравлики, то все не ринуться помогать вам стройными толпами, но при авралах и проблемах в каких-то делах (включая личные) - всегда и, иногда, даже не смотря на ваше активное этому сопротивлению. "Экипаж - семья" - это не только красивая фраза поэта, но и высшая степень единения коллектива, при достижении которой, начинаешь себя чувствовать спокойно и уверенно, даже когда вокруг - жопа.


Мне нужен МИР!! Желательно ВЕСЬ!!!!
Не отвечайте агрессией на агрессию — спокойно, не нервничая, выдерните кольцо и кидайте гранату в эту мразь.
Форум » Форумы команд » Восточный блок » ЯрМак » Боевой листок (Творчество)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:


Copyright MyCorp © 2024